- Я стал какой-то невнимательный, - пожаловался он. - То и дело путаю время. Может быть, это старость?
- В старости коллекционируют ледяные фигурки и собирают в гербарии самые красивые снежинки, - вздохнула Литка. - Это не старость. Ты просто устал. Ты так устал, что тебе нужно остановиться. Хотя бы ненадолго.
- Я должен делать то, для чего я создан, - протокольно ответил. - Пойми.
- Дез... Я понимаю и ничего не требую. Я даже не прошу. Пускай всё будет, как есть. Делай то, что считаешь нужным. Только отдохни немного. Иначе Ты просто погибнешь. И твой пресловутый Ад для всех всё же настанет. Послушай меня. Ты можешь сколько угодно утверждать, что Ты бездушен, но я чувствую, как дрожат твои нервы. Или что там вместо них у демонов? Сейчас Тебе нужен отдых.
- Что такое "отдых"? - привычно-безучастным тоном и, в то же время, пытливо уточнил Снежный.
Ей захотелось упасть к его ногам и разбиться в куски. Ледяной статуей, такой же равнодушной, как Он сам. Кор, вероятно, был тысячу раз прав, когда говорил, что Дез никогда ничего не поймёт. И не заметит, что Она чувствует, когда видит, как Он уничтожает себя день за днём. Литка опустила взгляд и, вместо того, чтобы вцепиться объятием в его колени, сказала:
- Я переоценила свои возможности. У меня ничего не получается. Я не могу найти слов, чтобы показать Тебе, скажем, разницу между "верой" и "верностью". Мне не удаётся превратить синий густой туман, который то возникает, то рассеивается, в "надежду". Я не знаю, как сделать так, чтобы Ты понял, что значит "тепло", - Она помолчала в задумчивости, - Прости. Я, видимо, появилась некстати. Мои настойчивые попытки рассказать обо всём утомляют тебя не меньше самой работы. Ты не понимаешь меня!!! Прости...

Чтобы Он не заметил набежавшие на глаза слёзы, Литка порывисто встала и теперь уже привычной дорогой направилась к выходу; к безграничному и неизведанному полю снега. Она плакала. Так, как плачут, навсегда теряя кого-то самого близкого, - без всхлипываний и дрожащих плеч. Солёными каплями с ресниц. Их невозможно остановить. Они катятся градом по спокойному лицу, по щекам, по подбородку. В такие моменты совсем пропадает мимика. Губы не кривятся в скорбные гримасы, не сходятся вместе брови и не хмурится лоб. Со стороны это выглядит так красиво. Лицо, словно гладкая маска безмятежности, по которой катятся крупные и как будто совсем чужие слёзы. Внутри - это так обречённо. Душа - оторванное крыло бабочки, кувыркающееся на ветру. Не остановившись (даже не замедлив движения), Лития вышагнула из Рабочей пещеры на бескрайнее белое полотно и медленно, медленно побрела прочь.

Она осознавала всю наивность своей надежды на то, что Он позовёт её, попросит остаться, попытается остановить. И всё же ей казалось, что чудо непременно произойдёт. Не смогла себя сдержать, - обернулась. Чтобы запомнить его ещё раз; на всю жизнь. Ладная фигура Демона была хорошо заметна в расщелине. Мускулы напряжены, скулы сведены. Он не позволил бы себе сделать и шагу вслед за ней. Это читалось чётко.
- Я пытаюсь... я хочу понять... - вдруг сказал Снежный беззвучно, одними губами.

В его глазах калейдоскопическими картинками мелькало всё то, чему Она успела его научить. Издалека этого не было видно. Но в пронзительном, бьющем вдаль взгляде, даже с расстояния нескольких десятков шагов чувствовалась такая насыщенность, что Литка остановилась. Казалось, невероятно долго они стояли вот так, друг напротив друга. Она, совершенно беззащитная, посреди снежного бескрайнего поля, и Он - в кривом разломе скалы, под прикрытием серого, равнодушного камня. Вдруг девушка быстро, как только могла, побежала назад. Она бросилась к Дезу на шею, обняла и крепко-крепко прижалась к виску. Поцеловала, опешившего от неожиданности. Всё случилось так быстро, что Демон не успел отреагировать иначе, чем инстинктивно. Ответил. Она взяла его за руку и повела за собой в снег.

НА ЭТОМ МОЖНО БЫЛО БЫ ЗАКОНЧИТЬ, НО...